С изучением экзистенциального подхода пришло понимание того, что я делаю в психотерапии как терапевт, какова ее суть, задачи, кто такой клиент и какова моя роль в процессе терапии. Теперь у меня есть понимание того, что во времена изучения гештальт-подхода было только предметом веры, подражательством учителям, а теперь стало частью меня. Экзистенциальная составляющая дает мне внутреннее право называть себя психотерапевтом. Этим и хочу поделиться с вами.
Сегодня я осознаю, что когда я начинала свое знакомство с гештальт подходом, я мыслила в рамках научной парадигмы, и мне явно не хватало четких схем для работы с клиентом, конкретных инструментов для диагностики и четкой схемы лечения. Иначе я не могла понять задачу, стоящую передо мной, как перед терапевтом. Я также не могла уловить сути того, как именно и с чем работает психотерапия, каково место приложения моих усилий как терапевта, для чего осуществляется та или иная интервенция. Я до конца не понимала, почему я должна просить клиента «говорить от первого лица», выяснять его «отношение к происходящему с ним».
От ведущих я постоянно слышала, что «работать нужно собой», что в работе нужно «идти за своим интересом». Мою растерянность вызывало также и то, что ведущие «заранее не планируют групповые упражнения». Они что-то говорили о творческом приспособлении, о свободе и спонтанности, об ответственности клиента за то, как он устраивает свою жизнь. А также, что «реальность есть нечто производное от субъекта», что «прошлое – это проекция настоящего» и др.
Когда же я садилась лицом к лицу с другим человеком, это вызывало массу тревоги и ощущение собственной некомпетентности. С одной стороны, я ощущала острую нехватку в четких инструментах для работы, средствах диагностики и четких схемах лечения, что противоречит процессуальной природе гештальт-подхода, с другой стороны, я была способна осуществлять интервенции, сути которых я не понимала. В том, что ведущие люди образованные, я не сомневалась, однако, как и с помощью чего мне было достичь подобного в своей работе, обрести некоторую уверенность и устойчивость, я не знала.
Попробуйте ответить для самих себя на несколько вопросов: Кто такой клиент в вашем понимании? В чем суть и задачи проводимой вами психотерапии? Как вы понимаете слово «присутствие»?
Ответы на эти вопросы я нашла, познакомившись поближе с экзистенциальным подходом.*
В психологии и психиатрии термин «экзистенция» означает установку, особый подход к человеческому бытию, а не специальную школу или группу. Это не система терапии, а установка по отношению к терапии; не набор новых техник, а интерес к пониманию структуры человеческого бытия и его переживаний, который должен предшествовать всем техникам. «Экзистенциализм – это основа любой психотерапии, ориентированной на специфически человеческий способ существования в мире», – пишет Даниил Хломов в статье «Философия гештальт-подхода». Экзистенциализм означает сосредоточение на существовании личности; это акцент на человеческом бытии в том виде, в котором оно проявляется, становится.
Решающим вопросом, с которым мы сталкиваемся в психологии и других науках о человеке, является разрыв между абстрактной правдой и экзистенциальной реальностью живущего сейчас человека. Сейчас мыслители, психологи и психиатры экзистенциального направления настаивают на том, что для науки о человеке необходимо и возможно изучать человеческие существа в их действительности. Суть экзистенциального подхода состоит в том, что он возвращает внимание к целостному человеческому существованию: «Человек превосходит сумму своих частей» (Р. Mэй, 1958). Эта идея широко развивается и в гештальт-терапии.
Кьеркегор и другие экзистенциальные мыслители обращались к реальности, лежащей в основе как субъективности, так и объективности. Они полагали, что мы должны изучать не только человеческий опыт как таковой, но, более того, мы должны изучать человека, который приобретает этот опыт, который его делает. Как указывает Тиллих, они настаивали на том, что «реальность или бытие не объект когнитивного опыта, но, скорее, «существование», реальность, происходящая сейчас, с акцентом на внутреннем личностном характере опыта, получаемого человеком в эту минуту».
Экзистенциальный терапевт обращается к целостной личности, и рассматривает страдания личности не как некоторое заболевание или нарушение, которое можно изучить путем объективного анализа и вылечить, а как переживание, имеющее смысл, который может быть понят в отношении к целостному способу существования человека в мире и может стать источником его внутреннего развития, – пишет Е. Мазур в статье «Экзистенциально-гуманистический подход в психотерапии: соотношение гештальт – и экзистенциальной терапии».
Гештальт-терапия основана на опыте, а не на словах или интерпретациях. Мы просим клиентов не говорить о своих травмах и проблемах в отдаленной области прошлых напряжений и воспоминаний, но пере-жить свои проблемы и травмы – которые для настоящего являются незаконченными ситуациями – здесь и сейчас. Если клиент собирается в конце концов закрыть книгу своих прошлых проблем, он должен сделать это в настоящем, – говорит Фриц Перлз в «Практике гештальт-терапии».
Экзистенциальное направление было спонтанным ответом на кризис в современной культуре. Это положение доказывает не только факт его появления в литературе и искусстве, но и то, что философы, жившие в разных частях Европы, не знакомые с работами друг друга, часто развивали сходные идеи. В своей книге «Гештальт терапия дословно» Фриц Перлз говорит: «Мы обнаруживаем, что производство вещей, и жизнь ради вещей, и обмен вещами не являются основным смыслом жизни. Мы обнаруживаем, что смысл жизни состоит в том, чтобы она была прожита, а не продана, концептуализирована или зажата в рамки систем. Мы осознаем, что манипуляция и контроль не составляют основной радости жизни. Но мы также должны осознать, что это только бунт, а еще не революция. Очень многое, в сущности, еще не достигнуто. Мы на пути от фашизма к гуманизму. В данный момент, как мне кажется, мы ближе к началу этого пути, чем к его завершению. ... Я много общался с нашим молодым поколением, которое в отчаянии. Они видят, что милитаризм и атомная бомба стали фоном нашей жизни. Они хотят стать реальными и существовать. ... Я есть тот, кто я есть, и в данный момент я не имею возможности отличаться от того, что я есть».
Одна из основных задач гештальт-терапии – восстановить творческое приспособление, свободу выбора. Гештальт-терапия ищет ресурсы и опору в самом человеке. Она дает инструмент для работы с экзистенциальной тревогой – концентрацию на настоящем. И рассматривает уход в прошлое, впрочем, как и тревогу о будущем, как сопротивление осознаванию, принятию и проживанию настоящего.
Экзистенциализм зародился во время культурного кризиса. Кризис как раз является тем необходимым средством, которое выталкивает человека из неосознанной зависимости от внешних догм и заставляет разобраться в «фальшивых лицах». Это является более твердой почвой для дальнейшего развития. Экзистенциализм – это отношение, которое воспринимает человека как всегда пребывающего в процессе становления, что означает – потенциально находящегося в состоянии кризиса. Центральная проблема экзистенциализма – заново открыть живого человека среди фрагментарной и дегуманизированной современной культуры.
Специфика практики экзистенциального подхода состоит в том, что он в большей степени вооружает психотерапевтов особым способом видения клиента, чем предлагает определенный набор специфических техник и приемов работы. Следствием этого является широкое разнообразие и свобода в использовании техник, которые применяют экзистенциальные психотерапевты, главное для них не техники, а соблюдение принципов практической работы, – пишет Елена Мазур.
Гештальт-терапия придерживается экзистенциального взгляда на человека как на существо, которое способно бесконечно открывать свой мир и раскрывать свои новые возможности. В центре внимания гештальт-терапии – человек, который переживает свои радости, потери, страдания. Гештальт-терапия открывает клиенту путь, как жить подлинно, выбирать свое существование, осмысленно организовывать свою жизнь и отвечать за себя. Как и экзистенциальная терапия, гештальт-подход широко использует процессы осознавания, она стремится сделать непосредственные переживания более ясными и отчетливыми, она обращена к непосредственному переживанию настоящего (Робин, 1998) (2).
Экзистенциальная психотерапия обращает внимание прежде всего на субъективные переживания пациента, делая в связи с этим центральной частью работы субъективные переживания психотерапевта. Внутренний мир пациента – действительное место приложения усилий психотерапевта. Мы, прежде всего, субъекты, а не объекты, актеры, а не куклы. Человеческим существам присуща автономия, которая избавляет нас от тюрьмы объективного детерминизма и которая пребывает в нашей субъективности. Субъективное – это внутренняя, особая, интимная реальность, в которой мы живем максимально подлинно. Люди не являются пустыми сосудами, заполняемыми исключительно извне. Мы сами являемся источниками феноменов (идей, чувств, образов восприятия, отношений и т.д.), которые изменяют ожидаемые следствия и нарушают предсказания. Мы отвечаем не только на внешние стимулы – как настаивают объективисты – но и на наши собственные реакции, восприятие себя и ситуации. Человеческим существам присуща автономия, которая избавляет нас от тюрьмы объективного детерминизма и которая пребывает в нашей субъективности.
Экзистенциальный анализ выступает против рассмотрения клиента в рамках наших предварительных концепций и представлений.
Значительная часть усилий экзистенциального терапевта направлена на то, чтобы помочь клиенту сфокусировать свое внимание на внутреннем ощущении клиента собственного бытия, на сфере внутреннего опыта, которая часто игнорируется в психотерапии. Ролло Мэй писал: «Центральная задача и ответственность психотерапевта состоит в том, чтобы понять пациента как бытие, как бытие в его особом мире. Все технические проблемы являются вторичными по отношению к такому пониманию, заложив этот фундамент, психотерапевт получает возможность помочь своему пациенту осознавать и непосредственно переживать опыт его собственного существования, что и является главным процессом психотерапии».
Студенты, изучающие терапию, часто бывают поглощены техниками; это сильнейший снимающий тревогу механизм. Но в той же степени техники защищают психолога и психиатра от понимания пациента; они отгораживают его от всего происходящего при встрече, что является основой понимания того, что вообще происходит.
Диагностика – законная и необходимая функция, обычно используемая в начале терапии, но это функция отлична от терапии, как таковой, и требует другой установки и ориентации по отношению к клиенту.
Через исследование субъективности клиентов в наибольшей степени раскрываются и прорабатываются жизненные базисные паттерны, структурирующие их внутренний мир, отвечающие за ощущение ими своего существования в мире. Феноменологический подход – одна из базисных черт гештальт-терапии. Феномен – это явление, данное нам в опыте чувственного познания, в отличие от ноумена, постигаемого разумом. Феномены описываются, а не объясняются. Как важнее, чем почему. И одна их задач гештальт-терапевта в контексте выше сказанного – это просто видеть, слышать и воспринимать очевидное
Гештальт-терапия, так же как и экзистенциальная, доверяет непосредственному осознаванию, она полагает истинным знанием то, что непосредственно дано в переживании, в опыте.
Сущность экзистенциального подхода в том, что встречаются два человека, и один из них – терапевт, который открыт и свободен и доказывает это максимально полно. «Способ делать – это быть». Результат такого типа отношений: клиент находит поддержку не только тому, что он собой представляет, но и своих возможностей. Он может утвердить себя как отдельную, уникальную личность. Он может стать архитектором своего будущего через активность своего сознания. Это становится возможным, поскольку он в большей степени открывается своему опыту, он допускает себя к жизни, пытаясь осуществить все свои способности. Он может допустить в сознание и пережить свои мысли и чувства, творческие порывы и деструктивные тенденции, которые он обнаруживает у себя, вызов роста и вызов смерти. Он становится самостоятельной личностью, способной быть такой, какая она есть, и выбирать свой курс. Это результат терапии с позиции экзистенциального подхода.
Также как и в экзистенциальной терапии, гештальт-терапия обращает внимание на присутствие терапевта. Необходимо, чтобы терапевт разделял с клиентом свои чувства, наблюдения, личные переживания, помогая ему тем самым учиться доверять своим непосредственным переживаниям и использовать их для возрастания осознавания. Именно непосредственные переживания терапевта являются более сильным инструментом для увеличения осознавания клиента в гештальт-терапии, чем интерпретации и комментарии, основанные на теориях. Личное присутствие психотерапевта – достаточно сильный терапевтический фактор гештальт-терапии, который объединяет ее с экзистенциальной психотерапией. Присутствие – это основной инструмент работы терапевта и главный результат терапии, – пишет в своей статье «Философия гештальт-подхода» Даниил Хломов (1).
В работе с клиентом гештальт-терапевт следит за уровнем энергии и направляет свое внимание туда, где есть энергия, где есть чувства, где клиент не просто описывает то, что с ним происходит, как бы с позиции стороннего наблюдателя, а где он реально проживает свою жизнь в контакте с терапевтом, приобретает свой опыт «здесь-и-теперь». Это сравнимо с тем, как в экзистенциальном подходе мы стремимся вернуть клиенту жизненность, ощущение себя живым, что является одной из основных задач терапии.
В практике очной супервизии мы часто можем слышать следующие комментарии от ведущих обучающих проектов, что терапевт проскочил фазу безопасности, о себе не позаботился, вовремя не появился, что в итоге доверие не было сформировано. Конечно же, об этом говорят возникающие как следствия ограничения терапевтов каким-либо образом влиять на ход терапии. С позиции экзистенциального подхода мы можем говорить о том, что уровень присутствия/экспрессивности терапевта оказался ниже необходимого.
Иногда мы можем наблюдать следующую картину. От начала терапии прошло еще не очень много времени, клиент еще не успел сориентироваться в своих намерениях, чувствах, желаниях, потребностях, не успел их как следует осознать и озвучить, а терапевт уже пытается как-то повлиять на клиента с целью его изменения, конфронтирует со способом поведения или мышления клиента. Терапевт проецирует, поспешно строит гипотезы, редко угадывая, чаще не попадая. Этим он способен вызвать недоверие и сопротивление клиента, а также способствует развитию/или поддержанию конформных, зависимых отношений. Такие терапевты занимают собой все пространство, сессия проходит на их энергии, в итоге сильное чувство усталости. Здесь мы можем говорить о том, что такие терапевты работают не в «экзистенциальной», а, скорее, в «объективной» модели».
Экзистенциальный подход в моей практике позволяет мне понять, что клиент не является объектом, с которым мне необходимо что-то делать, как-то улучшать или изменять согласно некоторой модели. Я рассматриваю клиента как равноправного участника процесса психотерапии. Я обращаю внимание клиента на то, как он живет «здесь-и-сейчас» в контакте со мной. Теперь я не впадаю в растерянность от того, что чего-то не знаю, или от того, что у меня нет того, что, по моему мнению, клиенту необходимо, т.к. я не являюсь носителем истины. Я верю, что все, что клиенту необходимо, уже у него есть. И точкой приложения моих усилий является внутренний мир клиента, область его переживаний. А задачей – поддержание и восстановление осознанности, жизненности, субъективности клиента, сопровождение внутреннего поиска ответов на волнующие вопросы.
Литература
Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. Питер, 2001.
Мазур Е. Экзистенциально-гуманистический подход в психотерапии: соотношение гештальт – и экзистенциальной терапии. // Гештальт-2001.
Перлз Ф. Гештальт-терапия дословно. МПЖ, 1994, 3.
Перлз Ф. Практика гештальт-терапии. М., 2001.
Хломов Д. Философия гештальт-подхода» // Гештальт-2007, ч. 2.
Экзистенциальная психология. Под ред. Ролло Мэя, Апрель Пресс & ЭКСМО-Пресс, 2001.
«Корень слова «экзистенция» -ex-sistere – означает выделяться, возникать, появляться. Это точно указывает на то, что представители данного течения искали в искусстве, философии или психологии. Они пытались изобразить человека не как комбинацию статических субстанций или механизмов, а описать его в появлении и становлении, то есть в его существовании. Традиционно в западной культуре "существование" противопоставляют "сущности", последняя подчеркивает принципы, истину, логические законы и т.д. В психологии попытки рассмотреть человеческое бытие в терминах сил, влечений, условных рефлексов и т.п. иллюстрируют сущностный подход».
Из лекции Д. Хломова о составляющих работы гештальт-терапевтов.
1. Концепция присутствия была разработана Д.Бьюдженталем и названа им краеугольным камнем психотерапевтического искусства (Bugental, 1987).
2. Присутствие клиента зависит от доступности и экспрессивности психотерапевта. Доступность – обозначает степень того, насколько человек допускает, чтобы происходящее в данной ситуации имело для него значение, воздействовало на него. Требует ослабления психологической защиты от влияния других людей. Экспрессивность – означает степень, в которой человек склонен позволять другому действительно узнать себя в данной ситуации. Это включает в себя самораскрытие без маскировки каких-то субъективных переживаний ( Дж.Бьюдженталь, Искусство психотерапевта, 2001).
«Объективная» тенденция:путь к улучшению терапии состоит в том, чтобы более мудро выбирать элементы для подкрепления, более ясно представлять себе те формы поведения, которые хочешь передать клиентам. «Путь к пониманию лежит извне». Сюда относят теории психотерапии, основанные на теории научения. Психотерапевтическое лечение включает в себя диагностику и анализ проблем клиента, осторожную интерпретацию и объяснение клиенту причин его трудностей и процесс переобучения, сфокусированный на специфических причинных элементах.